В этом возрасте я пошел работать. В 7 лет ты уже считаешься достаточно самостоятельным человеком в деревне, тогда летом все ребята работали. Сначала трудился я на току, сюда со всех колхозных полей свозилось зерно. В мою обязанность входило лопатой подавать зерно прямо на веялку. Можно сказать, что за рабочий день мне приходилось справляться с 3-4 кучами зерна, каждая из них была по размеру не меньше этого кафе, где сейчас проходит интервью. Я обедал в поле черным хлебом, намазанным маслом или посыпанном солью, а то и с чесноком, иногда мама давала мне булочку с джемом.
Я и сейчас помню, насколько это казалось вкусным! Зарплату, кстати, мне выдавали этим же зерном. Мы делали из него муку, продавали ее, а на вырученные деньги покупали потом бычков, за ними приходилось ухаживать тоже мне. Работал я мало сказать – много, много чудовищно. И в домашнем хозяйстве куча дел, да и по всей улице – кругом одна родня, кому-то все время нужно было помогать.
Мама как придет, так и начинает перечислять, что мне нужно сделать – покормить скотину, идти помогать тете Ане, потом тете Наде, сделать в доме уборку, не забыть про разгрузку угля, а в дни, когда замораживался водопровод, еще и воду надо было таскать. А так поиграть хотелось. И я придумал все дела записывать – и ничего не забывалось при этом, и делалось намного быстрее. А если маме вздумывалось еще какие-то дела мне придумать, я демонстрировал свой список сделанного и говорил, что настало мое свободное время.
Я сознаю, что именно в то время я выучился жить по плану, с тех пор так и живу – продумываю каждый свой день. Не люблю жить наобум, как получится. И к тому же тогда я хорошо развился физически – спина и руки были всегда натренированы, ведь приходилось часто дрова колоть для своей семьи и родым. Бабушки готовили мне компот, я брал сразу трехлитровую банку и пил постепенно в процессе работы. А бабки всегда в черном ходили, потому что во время войны у них все погибли. Сколько я их знал, они всегда носили траур. Такие вот черные бабушки.
