Одно из первых воспоминаний – в нашей деревне проводят водопровод. Все время воду носили в ведрах, а тут роют траншеи, по которым пройдут трубы. И в этих «окопах» местные ребята стали играть в войну. Жили мы в Винницкой области, Шаргородский район, село Гибаловка, во время войны эта территория была оккупирована фашистами.
Шаргород стал местом для очередного еврейского гетто, а родную деревню отца сожгли, уничтожив сначала всех ее жителей. Немцы, окружив хутор при помощи бронемашин, выводили из домов всех, кто там был – в том числе стариков, женщин и детей. В дом моей бабушки тоже зашел гитлеровец, но он проявил сострадание к ней и детям, выстрелив несколько раз в сторону печки, разбил окно и позволил ей через него убежать.
Дом, как и все, горел. Бабушка с ребятами прятались в канаве неподалеку, умирая от страха, слыша и видя весь этот ад. Важно было не дать заплакать самому маленькому из детей – моему папе – иначе их могли обнаружить. Когда ребенок начинал реветь, бабушка погружала его голову в воду и мальчик на какое-то время затихал, наглотавшись воды. По-другому нельзя было – фашисты бы нашли их и убили.
Война давно закончилась, папа стал милиционером, но отголоски страшных событий остались – дети постоянно наталкивались на оставленное немцами оружие. Как-то подорвались восемь мальчишек, четверо сразу насмерть, остальных удалось спасти в больнице. Папа приехал весь бледный, его трясло от увиденного. Тогда я и показал отцу свою коллекцию, в которой было все – от ножей и касок до парабеллума, маузера и гранат. Отец едва сознание не потерял. Мои находки мы с ним поспешили утопить.
